Спасибо за вопрос. Семья и народ моего отца — Тохоно О'одхам. Они тысячелетиями жили кочевниками в деревнях по всей территории, что сейчас называется «пустыней Сонора». Она находится на современной южной границе США между Аризоной и Мексикой. По маминой линии есть несколько родословных и кочевое происхождение. Моя бабушка родом из Богемии, во время Второй мировой войны выросла в Германии, затем иммигрировала на восток США. А потом вместе с моей мамой переехала в Тусон, штат Аризона. В общем, я наполовину Тохоно О'одхам, наполовину немец. Я вырос в Тусоне, а в 2006 году переехал в Лос-Анжелес, где и живу по сей день.

Когда я был ребенком, да, у меня был рисунок отца. После его смерти эта работа стала для меня еще ценнее. Бумажный рисунок был одной из вещей, связанных с отцом. Именно эта работа, а также картины моей мамы и скульптуры моей богемской бабушки в детстве мотивировали меня рисовать. Так я начал уделять больше времени своим интерпретациям Донателло и Леонардо. Только не великих мастеров эпохи Возрождения, а Черепашек Мутантов Ниндзя (смеётся).

Когда мне было чуть больше двадцати, и я еще жил в Тусоне, и когда я впервые приехал в Лос-Анжелес, что-то из калифорнийской культуры и музыки наверняка отразилось в моих творческих экспериментах. Когда я учился, то выражал свои бурные эмоции на холстах. А затем, уже здесь в ЛА, я начал заимствовать элементы из Эхо-парка, изменять их форму и творить в виде скульптур. Это помогло мне найти свой путь и исследовать негативные и позитивные пространства в искусстве.

В подростковом возрасте я стал чтить традиции. Я начал танцевать на пау-вау и делать национальные танцевальные костюмы. Я бы вернулся к этому моменту жизни в более поздних работах. То, что я узнал тогда, стало огромной частью моего текущего творчества.

Я бы мог поведать о штуках, которые делал еще будучи ребенком, но остановлюсь на своей первой выставке скульптуры 2008 года в ЛА. Для неё я сделал первую гигантскую версию своего ожерелья. Руками я чувствовал, что занимаюсь этим годами, хотя делал что-то подобное впервые. Казалось, мной что-то овладело. Я работал уверенно, каждое движение было продуманным. Словно думали сами руки. Стало понятно: нужно делать больше таких «‎гигантских» скульптур. Так масштабирование стало важной частью моего процесса.

Сама работа была сделана из элементов с моего района. Тогда я был более ошалевшим, чем сейчас, и использовал звенья цепей, украденные с парковки. Мне очень нравилась ржавая фактура, но после кражи чувствовал себя довольно ужасно. Так что в дальнейшем я перешёл на материалы, купленные в магазине.

Очевидных ритуалов нет. Я бы рассматривал свой творческий процесс как самообучение истории и сбор числа историй равных количеству моих заготовок к картинам и скульптурам. Некоторые подходы, которыми я руководствуюсь при создании работ, могут быть подзабыты с годами и, соответственно, упущены из виду как ритуал. Но исследование и рассказ историй становятся более важной частью моего творчества с каждой новой работой.

Эти скульптуры представляли собой огромные ожерелья из того, что принято называть «‎Santo Domingos». В 1930-х годах, в разгар Великой Депрессии, оригинальные украшения изготавливались из необычных, отчасти амбициозных и во всех смыслах находчивых материалов. Например, в качестве основной части для образа Громовой птицы тогда использовался пластик от автомобильного аккумулятора. Ожерелья Santo Domingo продавались по всему Юго-Западу США. Каждая такая работа – поистине удивительный образец мастерского использования ресурсов. Я бы посоветовал взглянуть на них. Цель моей работы – завязать разговор об этих предметах. Я пытаюсь переосмыслить пространство, которые они занимают. Каждое из этих ожерелий, будь то винтажное или современное, должно занимать столько же места, сколько и моя скульптурная интерпретация. Я создал эту работу для выставки Larry Smith в Токио. С 2013 года мы сотрудничаем по особым проектам.

Со мной связалась команда Ralph Lauren. Проработав несколько лет в магазинах RRL, я был счастлив оказаться на их радарах. Этот проект появился, когда Polo работали внутри компании над решением проблемы использования дизайнов коренных американцев.

Участие в этой коллаборации и программе привлекло меня по нескольким причинам. Помимо работы над мокасинами я должен был выступить с речью наряду с другими спикерами для большей части проектной команды бренда. Я надеялся передать свои внимание, уважение и заботу, делясь этими вековыми историями. Многие шаги, которые я предпринимаю, дабы почтить культуру прошлого и настоящего, делают и они.

Для меня это классный этап и классный проект. Я чувствую, что Polo Ralph Lauren может стать отличной платформой для голосов коренных народов.

Нет, я никогда не был частью какой-либо панк-сцены. В молодости я мог фриково нарядиться и странно прыгать туда-сюда во время концертов. Но это другая история и другой вайб. У меня есть небольшая коллекция панк-курток, но скульптура «‎Coral Vs. Kingsnake Jacket» вдохновлена не только ими. Разные очевидные элементы повлияли на то, что я решил сделать гигантскую версию косухи. Многое в создании этой скульптуры напомнило мне работу над костюмами для пау-вау. Куча элементов, сделанных вручную.

«‎Coral Vs King Snake Jacket» как идея появилась еще в 2008 году, когда я с другом работал над гигантской рубашкой для моей первой выставки в ЛА, о которой я упоминал. Мы угарали, что надо делать панковские косухи и сквозь смех представляли, как могла бы выглядеть такая выставка.

В 2019 году ко мне обратился куратор муниципальной художественной галереи Лос-Анджелеса по поводу выставки, которую она собирала, вдохновившись одноименным эссе афроамериканского писателя Ross Gay. Этот проект поднимал вопросы, что такое Лос-Анджелес, что это за место, кому оно принадлежит и привлекал внимание к факту, что все мы живем и слоняемся по украденной земле.

Смысл скульптуры, подобно природе королевской и коралловой змей, заключался в том, что вещи не всегда могут быть такими, какими кажутся. Одни ядовитые, другие добрые, но её внешний вид схож с этими существами. Вот, что представляет скульптура: движения коренных народов, толчок к признанию, неудобная, но необходимая правда. Этим монументальным способом я хотел привлечь внимание к истории и движению своего народа. Куртка сделана из канваса и обработана промышленным клеем. Я хотел, чтобы зритель задался вопросом: «‎Что это за материал?». Вместо того, чтобы смотреть на работу как на сделанную из кожзаменителя или натуральной шкуры. Клёпки сделаны из крышек столбов на заборах. Каждую я вырезал вручную. В конечном счете куртка открывает зрителю возможность изучить историю прошлого и настоящего коренных народов Америки.

Я всегда «‎прыгаю» от одного материала к другому. Как я уже упоминал раньше, мне потребуются месяцы или годы, чтобы полностью проработать концепт. Возвращение в пустыню прошлым летом было чрезвычайно омолаживающим. Определенно хотелось бы провести больше времени в доме в пустыне, экспериментируя с крупномасштабными проектами в естественных ландшафтах.

На данный момент у меня есть несколько забавных и амбициозных проектов. Я делаю скульптуру для нового здания в Сакраменто, штат Калифорния. Бусинку размером 6 на 2.5 метра из 8000+ колёсиков для скейта. А еще я сотрудничаю с другими художниками коренных народов над большим проектом, в который, пока что, не могу глубоко погрузиться. Но я с нетерпением жду взаимодействий с новыми платформами, дабы донести голос своего народа.

INTERVIEW WITH ISHI GLINSKY

https://ishiglinsky.com/
Instagram: @1451